Павел Дартс.   pavel.darts@mail.ru

ВАЛЕРА РЭМБА И СЛОМАННАЯ ЧЕЛЮСТЬ

Валерка был офицер. Ну, я говорил – городок был напичкан военными; вот Валера и был лейтенантом. Не «из чёрных», не из морских, не мореман, а в какой-то вполне сухопутной части он служил, то есть носил зелёную общевойсковую форму.

Внизу: Рэмба, подруга Рэмбы, и я.
В качковом подвале. Кстати все станки были сделаны на Заводе, на том самом, где весь городок и трудился.

Ну что такое молодой лейтенант? Тот же молодой парень, ни так давно закончивший училище («систему», как училище называл мой товарищ, тоже лейтенант, только морской, Серёга Маркин); вырвавшийся из «системной» дисциплины «на волю», вне контроля родителей и теперь уже, во внеслужебное время, вне контроля военного начальства. То есть интересы-то те же, что и у нас, гражданских парней – качаться, ухлёстывать за девчонками, выпивать и подраться. А что такого?.. Пока не женат.

Валерка был не женат; но каким-то образом получил от части квартиру-малогабаритку в новом доме. Ну и сразу уволился. Как это было сплошь и рядом в начале 90-х. Работал в ЖКХ; ну и подработкой всякой не брезговал; а работать «вышибалой» считалось делом престижным. И денежным.

Да, почему «Рэмба». Это совсем не фамилия. Он качался вместе с нами; естественно и боксёрский мешок поколачивал; хотя рукопашным боем не занимался вообще, и весьма любил позировать перед зеркалом в зале, когда после силовой тренировки мышцы распирало. Был он, как написали бы в старом романе, «хорош собой»; подкачан, спортивен, и девок перетаскал к себе в квартирку немало. За смазливую внешность его в нашей компании называли сначала Рэмбо – по герою одноимённого фильма Сильвестра Сталлоне; а потом – чтоб не выпендривался, переделали слегка – на «Рэмба». Ну и чтоб со Сталлоне не путать…

Короче, он напросился как-то ко мне в напарники в «Эллипсе»; и я его взял. Только, увы, как я потом убедился, понимание «работы вышибалой» у него тоже были почерпнуты из голливудских боевиков… Что однажды привело к неприятностям. Опять же – они, понты проклятые; причём с обеих сторон.

 Осень. Вечер начался как всегда. Народу было ещё немного; было часов восемь вечера. Были свободные столики. Сколько-то завсегдатаев; сколько-то случайных посетителей. Среди завсегдатаев – зашли две девчонки. Они… ну, как бы сказать, чтобы и охарактеризовать, и не обидно было… А, что там. Они всё равно это скорее всего не прочитают: ну, такие, «шалавистые» они были. Знаете, в каждом кабаке обязательно образуется некоторый контингент из обычно молодых женщин, нередко – разведёнок, для которых весь этот «внешний блеск и мишура» кабацкие заменяют книги и какие-либо более интеллетуальные увлечения. Можно посидеть, потрепаться о том о сём. Потанцевать. Посплетничать. Раскрутить какого-нибудь подвыпившего мужичка «на угостить». Опять же – сняться можно, если вы понимаете о чём я. В общем, они были из завсегдатаек. Из «шалавистых» таких – другим что в кабаке пастись, верно?

Мы сидели, болтали с ними о чём-то. Они мне на эту компанию как на потенциальный источник неприятностей и указали. В чём - в чём, а в наблюдательности «шалавистым девкам», завсегдатайницам кабаков, не откажешь. Прямо так и сказали:

- Гля, Паша, вон с теми мочалками будут проблемы!

Я оглянулся. В кабак вошла компания: два парня и две девушки.

Ничего особенного; раньше я их здесь не видел – случайно зашли. Видимо типа «продолжение знакомства» - «кавалеры пригласили прекрасных дам в рЭсторан». Ну, за неимением «Метрополя» - в «Эллипс». Красиво ведь жить не запретишь.

КПП на въеде в П-К-50. Выбрались на базу отдыха, и возвращаемся, ждём автобуса. Слева - Рэмба. Кадрит девушку.

Стоп! – одну я раньше видел: были как-то в одной большой компании по какому-то «общему поводу» - Новый Год или что-то такое. Но так – не знакомились; чисто визуально я её запомнил. Такая девуля с заявками на «яркость» в смысле «вот такая я звизда!», что подчёркивалось и мини-юбкой, и ярким макияжем. Вторая девуля мне как-то не запомнилась. И два кавалера – обычные парни; один чуть помельче, второй покрупнее. Я их по именам-то не запомнил, потому и называть буду просто: Мелкий и Крупный.

Ну, то есть всё предельно ясно: где-то познакомились, и «завалили в кабак продолжить и закрепить знакомство». Ну, собственно говоря, для такой категории посетителей кабаки в том числе и существуют. Нормально в общем.

Ненормально было то, - и, полагаю, мои знакомые это нутром почувствовали, - что эта сбродная компания была настроена «писАться» друг перед другом из всех сил. Выпендривались то есть – это проявлялось в нарочито показных жестах, движениях, громком смехе и разговорах. Но что с ними «обязательно будут проблемы» я совсем не был уверен – дабожемой, сколько таких, понтующихся друг перед другом, проходило каждый день перед моими глазами – и ничего… Сейчас вон в инстаграмме «пишутся»; тогда соцсетей не было – выпендривались «вживую». Могло и с этими обойтись, - но… нет, видать, не могло. Ну надо им было нарваться! – они и нарвались.

Зал был, повторюсь, ещё заполнен только наполовину где-то; мелькали мутные кадры в телевизоре над дверью; традиционно орала музыка; тусовался от стойки к столикам и обратно народ; официантки разносили пельмени и всё такое. Царило благолепие; никто ещё не дошёл до такой кондиции, чтобы выскочить «на взлётку» и начать зажигать; и я расслабился – насколько можно расслабиться в таком месте будучи «на работе». Не поверил, в общем, что «с этими будут проблемы» - и зря.

Валерка Рэмба – он был в этот день моим напарником - тоже был здесь; перемещался от столика к столику, перебрасываясь репликами со знакомыми, - для него работа в кабаке ещё не стала рутиной, и он некоторым образом ею пока ещё наслаждался: ну так, мало того что нахаляву можно тусоваться, и покормят; так ещё и «уважение». Вот с него всё и получилось. С «атаки» на его «уважение» и его «статус». Ну, то есть с тех же понтов – в ответ на понты.

Ситуация-то была, по сути, безобидная – если бы не… а, да, про понты я уже достаточно сказал.

Валерка стоял между столиками и, наклонившись, с кем-то разговаривал. Столики были расположены довольно близко друг к другу, и их металлические ножки-трубы были намертво зацементированы в пол; так же, как и опорные трубы вертящихся стульев около них. Сделано это было мудро – во-первых кондово, так что не поломаешь; во-вторых это исключало возможность «драться мебелью», что никак исключать было нельзя… Обратной стороной такой организации посадочных мест было то, что расстояние между спинками стульев-кресел было совсем маленьким, пройти можно было только протискиваясь. Ну вот, эта «звизда» - я её так и буду называть, - протискивалась; туда, к стене – мимо Рэмбы, который, как я сказал, стоял наклонившись, и. соотвественно, чуть отставив в проход свою задницу. Одетую, что немаловажно, в джинсы.

Эта коза, нет бы нормально обратиться к нему типа «- Сударь, соблаговолите пропустить даму!», или что-нибудь наподобии, что, несомненно, встретило б полное с его стороны понимание, взялась протискиваться, повернувшись, натурально, тоже к нему задницей… и, видите ли, зацепилась колготками за клёпку на его джинсах. Как уж так получилось… но факт. Странно, да? Вот сейчас пишу – тоже вспомнился бородатый анекдот:

- Доча, обо что ты колготки-то порвала??.

- Об танки, мама!

- Какие танки, о чём ты, как??

- Танки, мама, на погонах были танки…

Так что как так можно было колготками зацепиться за клёпку на джинсах – я не знаю; но нет ничего невозможного для не совсем трезвой уже девицы, решившей что тут сегодня она королева бала!

В общем она зацепилась; или ей показалось, что она зацепилась; но её «самость» шепнула ей… нет, крикнула ей в ухо, что «пора метать понты!»

Она разворачивается и шмяк Рэмбе по хребту кулаком!

Валера, весь такой офигевший, разворачивается… и тут же получает по морде, пардон, пощёчину «с припиской», то есть с репликой:

- Козёл, ты мне колготки порвал!!

Дальше всё произошло, как пишут в романах, «мгновенно, никто и глазом не успел моргнуть»:

Валера, весь такой только что полный своей значимости, и не ощущая себя абсолютно ни в чём виноватым, внезапно получив по харе, пардон, по лицу, полагаю что «на автомате» тут же посылает обуревшей даме ответную плюху! Ну, ладонью, конечно; но это была длань качка и бывшего советского офицера – и попутавшая берега «царица бала» опрокидывается спиной на столик!

Она, вытаращив глаза, шарит руками по столу, опрокидывая посуду; под руку ей попадается стакан – и она тут же, прямо из положения «лёжа спиной на столе», метает его в лицо бывшему советскому офицеру, покусившемуся на её честь, пардон, на её лицо и, соответственно, самомнение!

Повторюсь – всё произошло моментально! – Рэмба не успел уклониться, и стакан – как назло это был стакан из тонкого такого стекла, не гранёный кондовый советский, - попав ему в лицо, разбивается о его черепную кость, в аккурат под левым глазом! И ранит его осколками!

Рэмба, схватившись за лицо, и с ужасом почувствовав и увидев осколки тонкого стекла и кровь!  – а это был совсем не киношный Джон Рэмбо, который не особо обращал внимание даже на сквозные пулевые в своей тушке! – издаёт звук что-то среднее между «Бля!» и «Ах какая неожиданность!», и уже не обращая внимания ни на что больше, устремляется из-за столика на кухню, где есть зеркало и вода в кране, оценить повреждения и оказать себе первую медицинскую.

Таким образом первоначально поле боя остаётся за обуревшей мадмуазелью; но не тут-то было! Она вдогонку ему швыряет ещё и графин! Но этот бросок был неточен – и графин угодил в спину какому-то бывшему совсем не при делах мужику, находившемуся «через взлётку» от происшествия; и который, очевидно, вообще был далёк от всяких молодёжных понтов, и зашёл честно-благородно покушать пельменей под водочку.

Тут я размораживаюсь от лицезрения таких бурных и быстрых событий, и устремляюсь гасить конфликт. Первым делом к мужику, который получив в спину графином, тут же подобрал его с пола, и теперь, сжимая графин за горлышко как пехотинец противотанковую гранату в ожидании вражеского танка, явно определялся куда, вернее, в кого его послать в ответку. Я метнулся на него как вратарь на мяч, - обрушив на него кучу бессвязных реплик типа «- Братан, бля, плюнь, херня, бывает, дай-сюда-графин, не обращай внимания, сам-всех-бля-накажу, расслабься, ешь свой пельмень…» отобрал графин и, от греха подальше, отнёс его на кухню – заодно определиться как там напарник. Валера полоскал лицо под водой из крана, и вода в раковине была розовая… Ну ничо, выживет.

Вернулся в зал – и тут же к этой компании. Они, скучковавшись за столиком, клокотали от возмущения: как!! кто посмел!! поднять руку на этот венец творения, почтивший своим посещением сей недостойный вертеп!! С большого ума они ещё и рассуждали «как наказать этого наглеца» когда он вернётся.

Я, увы, порушил им эту идиллию. Во-первых, я сообщил этой овце «что она несколько погорячилась» (Если дословно: «- Да ты охуела, в натуре!») – при этом заметно было что она меня тоже где-то как-то узнала. Во-вторых я сообщил им, что «им тут больше не рады» (Дословно: «- Уёбывайте отсюда как можно скорее, если не хотите неприятностей!»)

Поначалу моя подача была встречена возмущённым негодованием: что такое, «он-же-первый-начал!» «как он мог ударить женчину!» и всё такое. Как можно более внятно и последовательно, включив весь свой дипломатический талант, я постарался быстро объяснить им, что

- разбираться «кто первый начал» никто не будет, важнее – «кто закончит». Вот он сейчас вернётся…

- у товарища порезано лицо, ты ему чуть глаз не выбила

- если вы пришли сюда за приключениями, то, конечно, сидите; но полагаю от этих приключений вам ещё долго икаться будет!

- послушайте доброго совета: уёбывайте как можно быстрее!

Нахер мне разборки в моё дежурство, правда же?.. Устроили тут, бля, салун в стиле Дикого Запада; хорошо ещё хоть кольтов у нас не водится… но не выволакивать же их на улицу силой!

Я отошёл от них, дав им время дозреть и сориентироваться в обстановке. Девчонки, указывавшие мне что «с этими будут проблемы» победно из уголка строили мне рожи – они оказались правы. Но если б это было всё!..

Посовещавшись, компания, в общем, приняла единственно верное решение – уёбывать; пардон, - покинуть сей вертеп разврата и порока. Ибо мало ли что. Причём я заметил, что наиболее здравомыслящей оказалась та, серая мышка, подружка «звизды» - она настаивала на «уйдём!»

«Звизда» нипочём не соглашалась; «чё это мы должны» и «этот козёл ещё пожалеет!» от неё так и сыпались. Народ в зале наслаждался спектаклем. Парни изображали из себя крутых мэнов, безусловно готовых вступиться за честь прекрасных спутниц – но, в то же время, соображали, что начнись реально кипишь – все тяготы отстаивания чести и гордости «звизды» лягут на их плечи, а они тут совсем не для того. То есть они как бы «за», но в то же время… Короче, они готовы были быть крутыми заступниками, рыцарями, кабальеро и так далее – но предпочтительно в другом месте и не авансом… я, во всяком случае, так понял.

Посовещавшись, они поднялись и покинули заведение, причём «звизда» бросала по сторонам надменно-высокомерные взгляды и шипела что «она этого так не оставит!» Ах, как она была права!

Они ушли. Я вздохнул с облегчением…

Преждевременно.

Они явно не успели ещё уйти далеко, как из кухни появился Валера Рэмба. Он был умыт, порез под глазом был заклеен кусочком газеты; и он кипел жаждой мести.

- Где они??!

Поняв, что враги сделали попытку лишить его права на сатисфакцию, он тут же устремился за ними в погоню.

Хотя гашение конфликтов «на прилегающей территории» никак не входило в мои служебные обязанности, я тут же последовал за ним: во-первых, товарищ, и я надеялся удержать его от излишне резких действий, могущих иметь негативные последствия; во-вторых мне просто интересно было чем дело закончится.

Рэмба мчался по усыпанной осенней листвой аллее как гепард, преследующий антилопу; и я, не подпитываемый таким количеством адреналина, довольно-таки отстал. Впрочем, такая погоня имела и свою положительную сторону: кипевший жажой мести Рэмба, поначалу, несомненно, готовый обидчицу и её спутников порвать на месте и съесть, в процессе гонки сжёг адреналиновое «горючее», и, когда настиг их, был уже и несколько запыхавшись, и в состоянии уже соображать, а не только рвать и метать. К тому же сзади поспевал я, взывая к нему на бегу, сбивая дыхание: «- Валера, бля, не делай херни! Нах тебе проблемы?? Пускай уёбывают!»

В общем, когда я прибыл на место рандеву, там, к счастью, не кипело побоище, а происходила словестная перепалка. Больше всех орала, конечно, «Звизда»; но и ей вторил её кавалер – это был тот, «Мелкий». Слегонца подсерал и второй, «Крупный»; его же спутница, «серая мышка», хотя и, несомненно, всячески была на стороне «своих», особо в препирательства не лезла. Надо сказать, в этой истории она вообще вела себя наиболее разумно из всех четверых.

Настичь-то их Валера настиг, но вот что делать дальше… «Порвать и сожрать» уже не годилось; адреналин уже переработался в основном в что-то ему положенное по физиологии; в то же время и так просто, догнав, повернуться и уйти не годилось – пресловутые понты мешали; опять же он чувствовал себя пострадавшим: нефига себе, какая-то овца чуть не выбила глаз!.. Нужно было хотя бы опустить их морально. Ну и… в общем, обмен репликами был достаточно бессмыслленен: « - Чё ты о себе возомнила??» да « - Ты мне колготки порвал да ещё руки распускаешь!»

Я вписался в перепалку, стараясь развести стороны; и, в целом, небезуспешно. Накал реплик постепенно стал снижаться; и, казалось бы, дело окончится миром – ну, то есть конфликтующие стороны разойдутся без рукоприкладства. Обняв Рэмбу за плечи, я развернул его кормой к склочной компании и уже совсем было мы готовы были убыть обратно в «Эллипс», как этот дурак, Мелкий, кавалер Звизды, видя, что мы в общем-то уже уходим, сделал конкретно глупость: взял да и выкрикнул в спину Рэмбе:

- Вот и проваливай!

Чёрт побери… это с его стороны была огромная психологическая ошибка!

Кстати, отвлёкшись от описания того происшествия, хочу заметить, что знание психологии и умение применять её законы на практике зачастую недооценивают, а это намного важнее чем большие мышцы, мордобойные навыки или умение точно стрелять. Учитывая психологию, вполне возможно что и стрелять не придётся; и в тебя не будут стрелять; а не учитывая – можно найти врагов буквально на ровном месте. Причём в самый невыгодный для себя момент. Как в этом случае и случилось…

Естественно, Рэмбу, уже успокаивающегося, вдруг пронзила мысль: ему, крутому вышибале, «низачто» съездила по морде какая-то пришлая овца, чуть не выбила глаз, порезала лицо; а теперь, получается, его ещё и чуть ли не пинком прогоняют?? Да нет, не совсем так – никакая «мысль» его не «пронзила»; он вообще ни о чём в тот момент не думал; тут всё было на древних, животных, доисторических инстинктах, требующих от самца отстаивать свою доминантность!

- Вот и проваливай!..

Сбросив мою руку с плеча, Рэмба мгновенно оборачивается, барсом прыгает к Мелкому; короткий удар в подбородок – и тот как подкошенный валится на тротуар.

«Как подкошенный» - честное слово, это совсем не литературный штамп; так это и выглядело – парень упал как будто он был надувной и из него мгновенно выпустили весь воздух! Брык! – и лежит…

С яростным воплем кидается в атаку Крупный – но удар! – и он валится на тушку Мелкого. Да, с одного удара. Хоть Рэмба и не был боксёром или рукопашником, но не зря мы в подвалах «по мешкам работали»…

Это не всё.

Что-то яростно визжа, Звизда сдёргивает с ноги туфлю на шпильке, и, целясь этой шпилькой в лицо Рэмбе, тоже кидается на него!! Первый и последний раз видел я такой номер – попытку использовать туфлю как оружие…

Неудачно. Рэмба действовал с быстротой и неотвратимостью автомата Калашникова: Удар! – и брык! – Звизда валится на тела кавалеров…

Пауза…

Живописная такая картина: трое друг на друге. Верхняя – девка в мини-юбке.

Мы все трое, оставшиеся, так сказать, на ногах, перевариваем произошедшее: я, Рэмба, и та девка, Серая Мышка, единственная, кто сохранил в этой случайной гоп-компании здравомыслие, и не устремившаяся в атаку на развоевавшегося Рэмбу… Напротив, она даже отошла назад на несколько шагов, как будто ожидая, что кровожадный Рэмба уложит и её в эту же кучку.

Рэмба стоял и что-то злобно выкрикивал.

А меня что-то стал душить смех. Не, ну в самом деле, как-то это быстро, по-киношному, и смешно получилось: реплика – бац! Выкрик – бац! Ещё атака – бац! Всего три удара – и живописная кучка тел на асфальте, причём друг на друге! Цирк да и только!

Не, «не наповал» - встав на четвереньки, отползла по асфальту в сторону Звизда, уже совсем не обращая внимания на целостность колготок; опираясь на руки, тряся головой, сел Крупный; и только Мелкий лежал в конкретном таком нокауте. Борзанувшему так не вовремя пацану больше всех не повезло – потом оказалось, что Рэмба ему одним ударом сломал в двух местах челюсть…

Адреналин адреналином, запал запалом, но Рэмба был всё же по сути здравомыслящим пацаном; и потому зрелище трёх поверженных тел, одно из которых не двигалось, его моментом отрезвило. Да, собственно, и справедливая жажда мести была вполне удовлетворена. Потому мы быстренько вернулись с ним в «Эллипс», где он, не будь дурак, так же быстренько попрощался со мной, и убыл домой. Как-то незадалось у него это дежурство, это он отчётливо понял…

Ну, через какое-то время явилась милиция в сопровождении пострадавших. За исключением Мелкого – он был «сильно пострадавшим», ему не до милиции было.

Кто-что-почему-как дело было. А последуйте-ка все свидетели происшествия в участок, то бишь в отделение милиции! Как и следовало ожидать.

Тут тоже произошёл казус. Я же говорю: городок, вернее скорее посёлок маленький, очень многие так или иначе где-нибудь да пересекались. С возглавлявшим прибывший наряд милиции старлеем я тоже где-то как-то… эээ… пили вместе. Не дружбаны, нет, но в общем были нормально знакомы. И потому, как только милиция и потерпевшие вошли в зал, мы с ним поздоровались – буквально кивками.

Но эта овца, Звизда то есть, это заметила; и тут же вновь разоралась:

- Ааааа, я так и знала, тут одна мафия, тут все повязаны, аааа!!!

Дура.

Ну, то есть то, что она дура она с самого начала вечера демонстрировала; тут только лишний раз подтвердила.

Начала орать на старшего наряда; требуя ни то самое высокое милицейское начальство сюда; попутно обвиняя его же что «он тут с этими заодно!» - причём «в эти» записала меня, хотя я её, дуру, весь вечер пытался спасти от неприятностей, в которые она яростно, как муха в повидло, весь вечер и лезла!

Тут очень удачно вписались те две шалавистые девчёнки – сразу же заявили, что это она всё и затеяла, она во всём и виновата! – и изъявили желание оформить всё заявлениями! Как свидетели. Ну и мы все проследовали в участок, где каждый в меру сил и впечатлений описал происшедшее. Каждый в своей интерпретации, разумеется.

В моей интерпретации это выглядело так: я, понимаете ли, тут культурно отдыхал («- Какой «он там вышибалой работает», с чего ты взяла?? Отдыхал я, как все, ясно??» ), вдруг пришла некая пьяная компания, поскандалила с моим шапочным знакомым, подралась с ним… ( «- Не, не знаю кто такой. И адреса не знаю. Так, пересекались пару раз… Володя зовут, или Витя, точно не помню… Что значит «она говорит «вы вместе были?» Мало ли что она говорит, дура неадекватная; я её весь вечер спасал, а она ещё баллон катит; вон, у девчёнок спросите…»)

Девчёнки тоже написали, что эта гоп-компания пришла и затеяла ссору. Явно им эти две козы чем-то чисто по-женски не понравились с самого начала, явно!

Ну и… какие ко мне-то претензии? И всё. Отпустили. Вернулись мы в кабак; я – додежуривать; девки – продолжать так нескучно начавшийся вечер. Вот до чего невовремя прорезавшиеся понты доводят! Да они, собственно, почти всегда не к месту и не ко времени…

***

История имела продолжение.

Сломанная челюсть – это я уж не знаю, как там, в юридических терминах… тяжкие телесные или средней тяжести? В общем могла получиться статья.

Рэмба, конечно, в кабак больше не показывался, и даже на тренировках в подвале долгое время не появлялся, конкретно так «лёг на дно»; но и, узнав про заяву, будучи пацаном прошаренным и хитрым, предпринял некоторые шаги… О которых я узнал случайно через некоторое время.

А именно: вдруг в одно из моих дежурств явился в кабак этот вот пострадавший – Мелкий. Говорил с трудом – наверно, какие-то скобки на челюсти, или что уж там делают, вернее делали при переломах.

Нашёл меня, уселся за столик, и начал шепеляво «предъявлять». Не мне, конечно – какие ко мне претензии? – а через меня, - Валере.

Как я понял, он вскоре после того происшествия с Рэмбой встретился, и тот его уболтал забрать заявление в обмен на сколько-то литров «шила» одномоментно; и энную сумму денег чуть попозже. Довольно крупную сумму, надо сказать. Ну… «сказать» ведь не значит отдать, ага.

Ну и… он забрал заявление. В милиции вздохнули с облегчением – нафиг им этот гиморрой? Не знаю как сейчас, но на исходе восьмидесятых – начале девяностых милиция как-то не рвалась портить себе показатели и разыскивать всяких там Рэмбов. Забрал заявление – ну и на здоровье. Лечись, типа, и больше не встревай.

Ну и… Рэмба счёл инцидент исчерпанным.

Он вообще был пацаном прижимистым. Была у него «почти постоянная подруга» - так мы не без оснований прикалывались: как близится какой-нибудь праздник, когда принято делать женщине подарки – ну там Новый Год, день рождения или 8-е марта, - Валера с подругой накануне ссорился. Потом, после праздника – мирился. Без подарка соответственно. Не то что скупердяй – но очень деловой в финансовых вопросах…

А этот лошара, даже не зная его адрес, стал его разыскивать через меня и мне «предъявлять» за Рэмбу. Шипя сквозь зубы «…он жи абищщал…»

Пришлось ему объяснить, что я лично ему ничего не обещал; где Валера живёт я не знаю; где его найти – такая же фигня; что их с Валерой взаиморасчёты меня не касаются; и вообще…

Он ушёл.

Потом пришёл снова. И ещё раз. Всё нудел, что «Валера ему обещал» и что «он его посадит, если не…» Шантажист сраный.

Когда он припёрся предъявлять мне – «чтобы я передал Валере» - в четвёртый, кажется, раз; и меня уже это конкретно стало подбешивать, пришлось «надеть» на себя маску голливудского злодея из боевичка – мы все тогда в видеосалонах уже смотрели всех этих «Кобр» и Чаков Норрисов, - и со злобным видом свистящим шёпотом сообщить ему, что «если он будет продолжать меня тут доставать, то однажды утром он всплывёт где-нибудь в бухте! Или НЕ всплывёт!»

Он внял; понял, что «тут все мафия», и больше не показывался.

Не, в натуре. Терпеть не могу, когда меня пытаются сделать крайним по чужим делам. Да ещё так навязчиво.

А понты – зло. Так и знайте.

Продолжение:  ПИСУЛЯ